дикий котанчик
Кисонька снова забыла принять таблетки от гиперфиксаций, да шож такое. Зато впервые написала стихотворение про весну и природу типа, раньше вся эта пейзажная лирика меня не вставляла.
_________________________________
Где покрывало из корки соленой
Тянется, за горизонт уходя,
Радуйся, радуйся, ад раскаленный –
Вот ты дождался дождя!
Тучи над руслом, черны и огромны,
Катятся под ветряную свирель –
Вот уже слышно ворчание грома
В брюхе небесных зверей.
Там, где вода стала грязной и горькой,
Долгий свой путь завершат облака,
И по земле, превратившейся в корку,
Вновь устремится река.
Скинет тяжелую дрему округа,
Стянется из неоглядной дали
И, не стесняясь соседством друг друга,
Жажду свою утолит.
Мать и дитя, хищник и травоядный,
Юркий целюр, длинношеий гигант,
Зовом реки как дурманом объяты,
Выйдут к ее берегам.
Дни изобилья, покоя и воли
Снова вернутся в иссушенный дом.
Пойте о том, плауны и секвойи,
Сосны, шумите о том!
Кончилась засуха, и вместе с нею
Ветер и скудость, и голод увел,
Чтобы увидеть, как зазеленеет
Прерий широкий ковер.
Как по весне распушится подлесок,
Вырастет папоротник меж хвощей
И от целюров и орнитолестов
Скроет чужих малышей.
Как тронет слух чья-то брачная песня,
Сладкую тяжесть внутри пробудит.
Как от нее станет разом и тесно,
И беспокойно в груди.
Что будет завтра – не жертвой паду ли
В долгой дороге, в неравном бою –
В день, когда влажные ветры подули,
Душу тревожа мою,
Стоит гадать ли, что нас ожидает.
И, пока живы в крови и пылу,
Смерть да проносится, не побеждая,
Сто раз по столько же лун.
_________________________________
Где покрывало из корки соленой
Тянется, за горизонт уходя,
Радуйся, радуйся, ад раскаленный –
Вот ты дождался дождя!
Тучи над руслом, черны и огромны,
Катятся под ветряную свирель –
Вот уже слышно ворчание грома
В брюхе небесных зверей.
Там, где вода стала грязной и горькой,
Долгий свой путь завершат облака,
И по земле, превратившейся в корку,
Вновь устремится река.
Скинет тяжелую дрему округа,
Стянется из неоглядной дали
И, не стесняясь соседством друг друга,
Жажду свою утолит.
Мать и дитя, хищник и травоядный,
Юркий целюр, длинношеий гигант,
Зовом реки как дурманом объяты,
Выйдут к ее берегам.
Дни изобилья, покоя и воли
Снова вернутся в иссушенный дом.
Пойте о том, плауны и секвойи,
Сосны, шумите о том!
Кончилась засуха, и вместе с нею
Ветер и скудость, и голод увел,
Чтобы увидеть, как зазеленеет
Прерий широкий ковер.
Как по весне распушится подлесок,
Вырастет папоротник меж хвощей
И от целюров и орнитолестов
Скроет чужих малышей.
Как тронет слух чья-то брачная песня,
Сладкую тяжесть внутри пробудит.
Как от нее станет разом и тесно,
И беспокойно в груди.
Что будет завтра – не жертвой паду ли
В долгой дороге, в неравном бою –
В день, когда влажные ветры подули,
Душу тревожа мою,
Стоит гадать ли, что нас ожидает.
И, пока живы в крови и пылу,
Смерть да проносится, не побеждая,
Сто раз по столько же лун.